В сером граните и белом мраморе
Сначала я расскажу, как я её вижу. Её - или себя. Это самый глухой уголок парка, старинного парка, где деревья сплелись ветвями, где стволы похожи вечность - извитую, ушедшую в небо. Там сумрачно, но не темно - сквозь листья струится солнечный свет, мягкий, как шёлк. В лучах мельтешат пылинки.
На земле - шкура из листьев, прошлогодних и новых, чёрных. Скоро зима, цвета поблёкли. Только чёрный, серый и немного жёлтого. Да ещё туи щеголяют сумрачно-зелёной хвоей.
Где-то вдали слышится шум дороги - едва уловимая вибрация воздуха и земли. Там выход из парка, а здесь - тишина.
Ветви качаются от ветра, которого здесь нет, только где-то в вышине, в глубине неба... И кружевные тени колеблются на белом мраморном плече. Всё остальное - в тени.
Статуя. Парковая скульптура, давно позабытая людьми в этой нехоженной части парка.
Не античная богиня и не советская девушка с веслом. Скорее, она похожа на романскую мадонну. Покрывало на волосах, руки крепко прижаты к груди, невидящие глаза. Зрачков нет. Её изначальный цвет - белый, с серыми прожилками камня... Но время и дожди сделали своё дело. Вблизи видно, что статуя сера от пыли... Меж пальцами сложенных рук и ключицами застрял иссохший листок, остались лишь жилки да грязь. Лоб покрыт паутиной, прилипла соломинка...
Романская мадонна смотрит вперёд, туда, где за деревьями ярче и легче свет. В сторону обрыва.

***
Превратится в белый мрамор душа,
на меня набредёшь ты в парке - нечаянно,
И задумчиво скажешь: "Как хороша...
Аллегория истины... Или отчаянья"

***
За надцать дней до снегопада,
С тенями затевая прятки
И убегая без оглядки,
Я снова попаду в засаду.

Меня окутает сетями,
И я замру в глухой аллее,
Чтоб, постепенно леденея,
Тихонько плакать - временами.

Сны разлетятся, словно какрты,
Завязнут в пыльной паутине,
А он... уже не помню имя...
Вдруг подойдёт и спросит:"Как ты?

Наверно, скучно быть скульптурой?
Зато бег времени не властен...
Эй, я попробовать согласен,
Садово-парковая дура!"