Моя жизнь пополам: манга и журнал "Мурзилка" (с) Sky Trip
09.01.2009 в 04:50
Пишет Ka-mai:Мне уже даже не стыдно...
Название: Варшавский вокзал
Авторы: Китахара, Ka-mai
Фэндом: лингвистические учения, филоложество
Пейринг: Иван (Ян) Игнаций Нечислав Бодуэн де Куртенэ/Фердинанд де Соссюр
Жанр: RPS, романтика
Рейтинг: R
Предупреждения: wordplay; рейтинг и пейринг уже предупреждают о многом.
От авторов:
- Это ОН начал! (с) Ka-mai
- Неправда, это ТЫ придумал! (с) Китахара
к тому же, длинноеУважаемый Иван Александрович!
Я решился на неслыханную дерзость: написать Вам сие послание. Я надеюсь, то, что я Вам не представлен официально, не составит у Вас обо мне дурного мнения.
Мое имя Фердинанд де Соссюр, я скромный профессор Женевского университета. До нашей альма матер дошли Ваши лингвистические труды, и, признаться, я был поражен описанным Вами явлением, названным "фонема". Ее характеристики потрясают мое воображение, право слово. То, что в материальной части языка, в звуковой его части, может быть нечто, названное абстрактностью, ядром, святая святых звука - фонемой! - повергает меня в трепет, сравнимый разве что с любовным томлением. Надеюсь, Вы не откажете мне в переписке по этому поводу, уважаемый Иван Александрович.
С нетерпением жду ответа,
Многоуважаемый Фердинанд де Соссюр,
Пусть официальные преграды не помешают плодотворному общению, ибо я, хоть и не знаком с Вами лично, осведомлен о некоторых Ваших работах, и благосклонен к изложенным в них теориям.
Я был также рад узнать, что в прогрессивном европейском обществе, откуда происходит моя фамилия, есть разумные и увлеченные своим делом ученые, неравнодушные к мистериям языка.
Фонема - воистину прекрасное явление, сравнимое разве что с идеальностью астрономического явления - звезды, тогда как аллофоны выступают тем светом, что мы видим по ночам, да простится мне это излишне романтическое сравнение. Однако же, чувствую я, что Вы человек образованный и тонкой душевной организации, так что не станете смеяться над таким моим описанием. Ибо я вижу в науке о фонемах будущее, сравнимое лишь с наукой о небесных светилах; как космос бесконечны глубины языка, и как космос они привлекательны. Прошу простить за мой, возможно, фамильярный тон, но надеюсь, что Вы не в меньшей степени разделяете мою любовь к науке! И, если так, я был бы рад продолжить переписку с Вами.
Дорогой Иван Александрович!
Во-первых, я хотел бы признаться, что ваше сравнение аллофонов со звездами повергло мою, как Вы изволили тонко подметить, ранимую душу в трепет. Правда, я никогда бы не подумал, что явления языка можно так поэтично переносить в небесные сферы. Ваша речь, уважаемый Иван Александрович, - словно мастерски сыгранная опытным гроссмейстером партия в шахматы. И вот, точно, я, кажется, учусь понемногу выражать свои мысли столь же куртуазно, как и Вы: речь - это процесс игры, а язык - само поле, фигуры и правила, по которым произойдет схватка. И я буду дерзок, дорогой мой собеседник: не согласитесь ли Вы обсудить эти правила при личной встрече?
Дорогой Фердинанд,
Признаться, я был крайне рад и тронут тем фактом, что не ошибся в своей оценке, и что Вы являетесь таким же страстным возлюбленным госпожи нашей лингвистики, как и Ваш преданный слуга.
Я поражен, как тонко Вы подметили не выраженную, но истинную мысль о том, что язык - поле для игры, и что мы все существуем в нем и для него, и пользуемся им, и можем не только наблюдать за тем, что уже дали нам природа, Бог и предыдущие поколения, но и сами в деятельности своей вносить новые правила в эту великую игру! Ибо что есть жизнь? Жизнь - это наша деятельность, наши подвиги и мечты, и так же язык - не просто инструмент, которым мы пользуемся, но и живая, дышащая среда!
Мой друг, я был бы очень рад встретиться с Вами и обсудить эти волнующие нас вопросы, - да что там, просто крепко обнять моего сподвижника! - но дела заставляют меня пока что пребывать в городе без возможности выехать за его пределы (да и просто отдохнуть, как ни прискорбно мне осознавать это). Возможно, в дальнейшем нам еще представится случай для встречи.
Дорогой Иван (простите ли Вы мне такое обращение, не знаю, но мои силы на исходе, и я больше не могу сдерживать обуревающие меня светлые чувства)!
Письма в Казань идут, к счастью ли, к несчастью ли, слишком долго, и, возможно, когда вы получите это скромное послание, ситуация с возможностью Вашего выезда из города изменится. Я надеюсь, что Вы могли бы составить мне компанию в сборе языкового материала на Вашей этимологической Родине в январе сего года (подробности я изложу в пост скриптуме, чтобы не омрачать возвышенного тона нашего разговора низменными мелочами). Я думаю, мой отъезд, равно как и Ваш, не вызовет ни удивления, ни нареканий, тем более, что, как мне известно, Вы недавно получили очередную научную степень и имеете право на заслуженный отдых. Меня посетили определенные соображения по поводу ларингальных звуков, и я хотел бы продемонстрировать Вам артикуляцию оных лично.
P.S.: 15 января, Варшава, железнодорожный вокзал.
Дорогой Фердинанд!
Как в самом начале нашей переписки я почувствовал в Вас родственную душу, так и сейчас я могу угадать и представить степень экзальтации, овладевшей Вами! Более того, я, признаться, всецело ее разделяю. И да, Вы бесконечно правы, я заслужил как отдых, так и личную встречу с уже ставшим столь близким мне соратником и другом.
Как я могу отказать Вам в этой скромной просьбе, к тому же тесно связанной с областью знаний, все больше и больше привлекающих меня как ученого! Я сегодня же улажу все дела и организую поездку, легко сославшись на надобность нового языкового исследования.
Предчувствую, что наша встреча будет крайне плодотворной, как в плане изучения ларингальных звуков, так и в некоторых других областях...
P.S.: 15 января, Варшава, железнодорожный вокзал. Я буду в сером френче.
Дорогой Иван! Нет, дорогой мой Ян (Вы ведь позволили так называть себя)!
Признаться, мне никогда не забыть нашей встречи и того, сколь познавательна была она во всех отношениях. Ваше учение о статике и динамике, о том, что статика - лишь одна из форм динамики, повергла меня в лингвистическое ничтожество. Как бы я хотел повторить тот незабываемый опыт, что мне принесло близкое общение с Вами! Никто так не понимает природы и структуры языка, никто так, как Вы, виртуозно не владеет этим бесспорным чудом - языком человеческим! Теперь я в полной мере осознаю связь языка, речи и мышления: Ваш язык и Ваша речь заставляют меня перестать мыслить и отдаться во власть Вашего гения. Я надеюсь, что наша встреча, принесшая мне столько счастья, когда-нибудь повториться, и еще - что для Вас она была столь же долгожданной и прекрасной, как и для меня. И то, что теперь я вынужден снова жить вдали от Вас, создает в моем сознании мучительный когнитивный диссонанс. Но я верю, нет, знаю, что мы еще встретимся.
Дорогой Фердинанд,
Признаюсь: мне и приятно, и в то же время мучительно было получить от Вас это послание, теперь, когда мы снова разделены верстами пути и долгими часами одиночества.
Поверьте, я, как и Вы, полон воспоминаний о нашей столь короткой встрече, ибо никогда ранее не встречал человека, так близко разделившего бы мои взгляды на языкознание и столь высоко оценившего мои собственные исследования в этой области! Не могу в свою очередь не восхититься Вашим бесспорным талантом как в науке в целом, так и конкретно в теории и практике звуков. Так редко встречается в наше время удивительное это сочетание - знания, примененные на практике; но ни Ваша артикуляция, ни другие области не могут разочаровать опытного и пылкого исследователя (а я надеюсь, что именно таким и показался Вам в моменты нашего плодотворного сотрудничества). Я надеюсь, судьба будет милостивой ко мне и предоставит новый шанс на личную коммуникацию с Вами.
P.S.: Дорогой мой друг, не находите ли Вы вопиющей несправедливостью тот факт, что Вы так и не открыли мне Ваши соображения по поводу видоизменения некоторых личных имен во французском языке?
Дорогой Ян!
Я хотел бы обсудить с Вами столь многое, но наши частые встречи так же невозможны, как невозможно считать язык и мышление явлениями, не связанными друг с другом. Как они - стороны одного листа, которые невозможно разрезать отдельно одна от другой, так и мы с Вами неразрывно слились духовно.
Я хотел бы обсудить с Вами появившиеся у меня идеи касательно развития темы дихотомии языка и речи (видите, как я впечатлен Вашей, если будет мне так позволено высказаться, одаренностью в области языка!), которую мне бы невыносимо хотелось обсудить с Вами. Право же, эта пропасть, что разделяет нас, делает мою научную деятельность унылой и лишенной красок. Я бы хотел снова быть рядом с Вами, говорить с Вами, купаясь в лучах Вашего таланта и наполняясь отблесками Вашего гения. Ах, Ян, знакомство с Вами, мне кажется, совершенно непристойным образом делает из меня поэта.
Присоединяюсь к Вашим мольбам к Судьбе.
P.S.: Право же, определенные чувства не позволяют мне рассказать Вам об особенностях оказиональных деминутивов, применяемых к некоторым антропонимам.
Мой дорогой Фердинанд,
Вы помните мои суждения о разнице между языком и речью, а также между речью письменной и живой, настоящей? Они не только связаны, как язык и мышление, но и разнятся, как одна сторона листа - от другой (ах, я тоже становлюсь поэтом рядом с Вами - вернее, даже только вспоминая о Вас). И для полного, объемного понимания науки необходимо исследовать все стороны этого листа, все изгибы и вариации, придуманные для нас природой!
Я думал, что там, я бесплодно надеялся, что теоретических занятий, так увлекавших меня когда-то, будет достаточно, но каждое Ваше послание наполняет меня желанием. Желанием вновь объединить на практике все наши знания и умения, благо в этом творческом тандеме они наконец раскрылись в полную силу - чего же еще может желать прирожденный исследователь? И я уверен, что Вы не в меньшей степени вновь стремитесь испробовать себя на ниве экспериментального языкознания, верными адептами которого нам посчастливилось стать. Если так, умоляю, отпишите мне немедля.
P.S.: 23 мая, Варшава, железнодорожный вокзал. Там, помнится, есть залы с отличной акустикой, и мы могли бы приступить к обсуждению идей дихотомии тотчас же.
P.P.S.: К чертям деминутивы, мне не терпится сообщить Вам, что я придумал вместо!
Мой милый друг!
Я не с силах скрыть чувств, которые пробудило во мне Ваше пламенное письмо. То, что говорите о языке, речи, письменной и устной ее форме, так же верно, как и то, что одна из функций языка - выражение эмоций и страстей, обуревающих его носителей. Но вот, я пишу Вам, даже не уповая на то, что хоть какой-нибудь язык мира способен описать то, что я чувствую, когда думаю, сколь глубокие бездны познания чудесного обещают наши будущие встречи. И теперь, когда я понимаю, что слова бессильны (о боже, Вы заставляете меня поверить даже в это, Ян!), мне остается только одно: оставить на время лингвальную деятельность (во всех ее аспектах) и, изнывая, ждать следующей встречи.
P.S.: Кажется, я на всю жизнь сохраню трепетную нежность к Варшавскому вокзалу, особенно к камере хранения багажа, где так замечательно было разделить с Вами радость занятия экспериментальной фонетикой. Индоевропейский вокализм, мой милый Ян, как выяснилось, несравненно богат.
P.P.S.: И почему Ваше упоминание о "вместо" заставляет меня чувствовать смущение?.. До встречи у ложа лингвистики, мой друг. Надеюсь, Варшавский вокзал еще не раз станет для нас землей обетованной.
URL записиНазвание: Варшавский вокзал
Авторы: Китахара, Ka-mai
Фэндом: лингвистические учения, филоложество
Пейринг: Иван (Ян) Игнаций Нечислав Бодуэн де Куртенэ/Фердинанд де Соссюр
Жанр: RPS, романтика
Рейтинг: R
Предупреждения: wordplay; рейтинг и пейринг уже предупреждают о многом.
От авторов:
- Это ОН начал! (с) Ka-mai
- Неправда, это ТЫ придумал! (с) Китахара
к тому же, длинноеУважаемый Иван Александрович!
Я решился на неслыханную дерзость: написать Вам сие послание. Я надеюсь, то, что я Вам не представлен официально, не составит у Вас обо мне дурного мнения.
Мое имя Фердинанд де Соссюр, я скромный профессор Женевского университета. До нашей альма матер дошли Ваши лингвистические труды, и, признаться, я был поражен описанным Вами явлением, названным "фонема". Ее характеристики потрясают мое воображение, право слово. То, что в материальной части языка, в звуковой его части, может быть нечто, названное абстрактностью, ядром, святая святых звука - фонемой! - повергает меня в трепет, сравнимый разве что с любовным томлением. Надеюсь, Вы не откажете мне в переписке по этому поводу, уважаемый Иван Александрович.
С нетерпением жду ответа,
Ваш Фердинанд де Соссюр.
Многоуважаемый Фердинанд де Соссюр,
Пусть официальные преграды не помешают плодотворному общению, ибо я, хоть и не знаком с Вами лично, осведомлен о некоторых Ваших работах, и благосклонен к изложенным в них теориям.
Я был также рад узнать, что в прогрессивном европейском обществе, откуда происходит моя фамилия, есть разумные и увлеченные своим делом ученые, неравнодушные к мистериям языка.
Фонема - воистину прекрасное явление, сравнимое разве что с идеальностью астрономического явления - звезды, тогда как аллофоны выступают тем светом, что мы видим по ночам, да простится мне это излишне романтическое сравнение. Однако же, чувствую я, что Вы человек образованный и тонкой душевной организации, так что не станете смеяться над таким моим описанием. Ибо я вижу в науке о фонемах будущее, сравнимое лишь с наукой о небесных светилах; как космос бесконечны глубины языка, и как космос они привлекательны. Прошу простить за мой, возможно, фамильярный тон, но надеюсь, что Вы не в меньшей степени разделяете мою любовь к науке! И, если так, я был бы рад продолжить переписку с Вами.
Искренне Ваш, И.А. Бодуэн де Куртенэ.
Дорогой Иван Александрович!
Во-первых, я хотел бы признаться, что ваше сравнение аллофонов со звездами повергло мою, как Вы изволили тонко подметить, ранимую душу в трепет. Правда, я никогда бы не подумал, что явления языка можно так поэтично переносить в небесные сферы. Ваша речь, уважаемый Иван Александрович, - словно мастерски сыгранная опытным гроссмейстером партия в шахматы. И вот, точно, я, кажется, учусь понемногу выражать свои мысли столь же куртуазно, как и Вы: речь - это процесс игры, а язык - само поле, фигуры и правила, по которым произойдет схватка. И я буду дерзок, дорогой мой собеседник: не согласитесь ли Вы обсудить эти правила при личной встрече?
Искренне Ваш, Фердинанд.
Дорогой Фердинанд,
Признаться, я был крайне рад и тронут тем фактом, что не ошибся в своей оценке, и что Вы являетесь таким же страстным возлюбленным госпожи нашей лингвистики, как и Ваш преданный слуга.
Я поражен, как тонко Вы подметили не выраженную, но истинную мысль о том, что язык - поле для игры, и что мы все существуем в нем и для него, и пользуемся им, и можем не только наблюдать за тем, что уже дали нам природа, Бог и предыдущие поколения, но и сами в деятельности своей вносить новые правила в эту великую игру! Ибо что есть жизнь? Жизнь - это наша деятельность, наши подвиги и мечты, и так же язык - не просто инструмент, которым мы пользуемся, но и живая, дышащая среда!
Мой друг, я был бы очень рад встретиться с Вами и обсудить эти волнующие нас вопросы, - да что там, просто крепко обнять моего сподвижника! - но дела заставляют меня пока что пребывать в городе без возможности выехать за его пределы (да и просто отдохнуть, как ни прискорбно мне осознавать это). Возможно, в дальнейшем нам еще представится случай для встречи.
С надеждой на это, Ваш И.А.
Дорогой Иван (простите ли Вы мне такое обращение, не знаю, но мои силы на исходе, и я больше не могу сдерживать обуревающие меня светлые чувства)!
Письма в Казань идут, к счастью ли, к несчастью ли, слишком долго, и, возможно, когда вы получите это скромное послание, ситуация с возможностью Вашего выезда из города изменится. Я надеюсь, что Вы могли бы составить мне компанию в сборе языкового материала на Вашей этимологической Родине в январе сего года (подробности я изложу в пост скриптуме, чтобы не омрачать возвышенного тона нашего разговора низменными мелочами). Я думаю, мой отъезд, равно как и Ваш, не вызовет ни удивления, ни нареканий, тем более, что, как мне известно, Вы недавно получили очередную научную степень и имеете право на заслуженный отдых. Меня посетили определенные соображения по поводу ларингальных звуков, и я хотел бы продемонстрировать Вам артикуляцию оных лично.
Крепко обнимаю, Фердинанд.
P.S.: 15 января, Варшава, железнодорожный вокзал.
Дорогой Фердинанд!
Как в самом начале нашей переписки я почувствовал в Вас родственную душу, так и сейчас я могу угадать и представить степень экзальтации, овладевшей Вами! Более того, я, признаться, всецело ее разделяю. И да, Вы бесконечно правы, я заслужил как отдых, так и личную встречу с уже ставшим столь близким мне соратником и другом.
Как я могу отказать Вам в этой скромной просьбе, к тому же тесно связанной с областью знаний, все больше и больше привлекающих меня как ученого! Я сегодня же улажу все дела и организую поездку, легко сославшись на надобность нового языкового исследования.
Предчувствую, что наша встреча будет крайне плодотворной, как в плане изучения ларингальных звуков, так и в некоторых других областях...
Искренне Ваш, И.А.
P.S.: 15 января, Варшава, железнодорожный вокзал. Я буду в сером френче.
Дорогой Иван! Нет, дорогой мой Ян (Вы ведь позволили так называть себя)!
Признаться, мне никогда не забыть нашей встречи и того, сколь познавательна была она во всех отношениях. Ваше учение о статике и динамике, о том, что статика - лишь одна из форм динамики, повергла меня в лингвистическое ничтожество. Как бы я хотел повторить тот незабываемый опыт, что мне принесло близкое общение с Вами! Никто так не понимает природы и структуры языка, никто так, как Вы, виртуозно не владеет этим бесспорным чудом - языком человеческим! Теперь я в полной мере осознаю связь языка, речи и мышления: Ваш язык и Ваша речь заставляют меня перестать мыслить и отдаться во власть Вашего гения. Я надеюсь, что наша встреча, принесшая мне столько счастья, когда-нибудь повториться, и еще - что для Вас она была столь же долгожданной и прекрасной, как и для меня. И то, что теперь я вынужден снова жить вдали от Вас, создает в моем сознании мучительный когнитивный диссонанс. Но я верю, нет, знаю, что мы еще встретимся.
Всегда Ваш, в синхронии и диахронии, Фердинанд де Соссюр.
Дорогой Фердинанд,
Признаюсь: мне и приятно, и в то же время мучительно было получить от Вас это послание, теперь, когда мы снова разделены верстами пути и долгими часами одиночества.
Поверьте, я, как и Вы, полон воспоминаний о нашей столь короткой встрече, ибо никогда ранее не встречал человека, так близко разделившего бы мои взгляды на языкознание и столь высоко оценившего мои собственные исследования в этой области! Не могу в свою очередь не восхититься Вашим бесспорным талантом как в науке в целом, так и конкретно в теории и практике звуков. Так редко встречается в наше время удивительное это сочетание - знания, примененные на практике; но ни Ваша артикуляция, ни другие области не могут разочаровать опытного и пылкого исследователя (а я надеюсь, что именно таким и показался Вам в моменты нашего плодотворного сотрудничества). Я надеюсь, судьба будет милостивой ко мне и предоставит новый шанс на личную коммуникацию с Вами.
Искренне Ваш, Ян.
P.S.: Дорогой мой друг, не находите ли Вы вопиющей несправедливостью тот факт, что Вы так и не открыли мне Ваши соображения по поводу видоизменения некоторых личных имен во французском языке?
Дорогой Ян!
Я хотел бы обсудить с Вами столь многое, но наши частые встречи так же невозможны, как невозможно считать язык и мышление явлениями, не связанными друг с другом. Как они - стороны одного листа, которые невозможно разрезать отдельно одна от другой, так и мы с Вами неразрывно слились духовно.
Я хотел бы обсудить с Вами появившиеся у меня идеи касательно развития темы дихотомии языка и речи (видите, как я впечатлен Вашей, если будет мне так позволено высказаться, одаренностью в области языка!), которую мне бы невыносимо хотелось обсудить с Вами. Право же, эта пропасть, что разделяет нас, делает мою научную деятельность унылой и лишенной красок. Я бы хотел снова быть рядом с Вами, говорить с Вами, купаясь в лучах Вашего таланта и наполняясь отблесками Вашего гения. Ах, Ян, знакомство с Вами, мне кажется, совершенно непристойным образом делает из меня поэта.
Присоединяюсь к Вашим мольбам к Судьбе.
С надеждой на новую встречу, Фердинанд.
P.S.: Право же, определенные чувства не позволяют мне рассказать Вам об особенностях оказиональных деминутивов, применяемых к некоторым антропонимам.
Мой дорогой Фердинанд,
Вы помните мои суждения о разнице между языком и речью, а также между речью письменной и живой, настоящей? Они не только связаны, как язык и мышление, но и разнятся, как одна сторона листа - от другой (ах, я тоже становлюсь поэтом рядом с Вами - вернее, даже только вспоминая о Вас). И для полного, объемного понимания науки необходимо исследовать все стороны этого листа, все изгибы и вариации, придуманные для нас природой!
Я думал, что там, я бесплодно надеялся, что теоретических занятий, так увлекавших меня когда-то, будет достаточно, но каждое Ваше послание наполняет меня желанием. Желанием вновь объединить на практике все наши знания и умения, благо в этом творческом тандеме они наконец раскрылись в полную силу - чего же еще может желать прирожденный исследователь? И я уверен, что Вы не в меньшей степени вновь стремитесь испробовать себя на ниве экспериментального языкознания, верными адептами которого нам посчастливилось стать. Если так, умоляю, отпишите мне немедля.
Томящийся в ожидании, искренне Ваш, Ян.
P.S.: 23 мая, Варшава, железнодорожный вокзал. Там, помнится, есть залы с отличной акустикой, и мы могли бы приступить к обсуждению идей дихотомии тотчас же.
P.P.S.: К чертям деминутивы, мне не терпится сообщить Вам, что я придумал вместо!
Мой милый друг!
Я не с силах скрыть чувств, которые пробудило во мне Ваше пламенное письмо. То, что говорите о языке, речи, письменной и устной ее форме, так же верно, как и то, что одна из функций языка - выражение эмоций и страстей, обуревающих его носителей. Но вот, я пишу Вам, даже не уповая на то, что хоть какой-нибудь язык мира способен описать то, что я чувствую, когда думаю, сколь глубокие бездны познания чудесного обещают наши будущие встречи. И теперь, когда я понимаю, что слова бессильны (о боже, Вы заставляете меня поверить даже в это, Ян!), мне остается только одно: оставить на время лингвальную деятельность (во всех ее аспектах) и, изнывая, ждать следующей встречи.
P.S.: Кажется, я на всю жизнь сохраню трепетную нежность к Варшавскому вокзалу, особенно к камере хранения багажа, где так замечательно было разделить с Вами радость занятия экспериментальной фонетикой. Индоевропейский вокализм, мой милый Ян, как выяснилось, несравненно богат.
P.P.S.: И почему Ваше упоминание о "вместо" заставляет меня чувствовать смущение?.. До встречи у ложа лингвистики, мой друг. Надеюсь, Варшавский вокзал еще не раз станет для нас землей обетованной.
Вечно ваш, Фердинанд.
@темы: охохох
-
-
24.03.2009 в 15:47-
-
24.03.2009 в 15:53-
-
25.03.2009 в 10:10-
-
25.03.2009 в 12:56Гвен Клайв А ведь наша студенческая команда одно время называлась "Дети Бодуэна"!!!!!!!
Поздравляю! Кажется, теперь вы знаете, кто ваш папа!